Французские исследователи морских глубин Жак Ив Кусто и Иван Паккале обнаружили в так называемом рыбном гроте в двух километрах от городка Эйзо древние наскальные изображения лосося.

    Позаимствуем у ученых-французов еще одну информацию о лососях: "Это настоящая загадка природы: способ, по которому его миграция (называемая катадромной, то есть вниз, или по направлению к морю) начинается и протекает в места, где он нагуливает вес, проводя многие годы; механизмы, которые направляют его к истокам гидрографических бассейнов (миграция анадромная, что означает вверх, или по направлению к реке)".

    Природа предусмотрела все: рыба, рожденная в реке, уходит в море- океан, живет там несколько лет, затем возвращается в родные места, чтобы дать потомство и умереть.

    И наоборот, рыба, рождаясь в море, устремляется в реки, - угри, например. Почему это происходит? Ихтиологи Новой Зеландии и Канады, изучая причины миграции, установили: все дело в запасах пищи. В тропической зоне пресные воды биологически более продуктивны, чем морские, а в высоких широтах - наоборот. Очевидно, что, передвигаясь к обильной пище, рыба приобретает больше возможностей сохраниться и принести потомство, чем там, где появилась на свет.

    Для ученых лососевые рыбы - объект исследований. А для малых народов Приамурья - сама жизнь. Лов и заготовка "красной рыбы" всегда были огромным событием.

    К осенней путине удэгейцы начинали серьезно готовиться еще летом. Первоначальная стадия - заготовка лыка - иляка с молодых деревьев маньчжурского ореха. Кору связывали в пучки и вешали сушиться на чердаках домов или в амбарах - дзали, стоящих на свайных ножках. При нужде лыко замачивали в воде, и через некоторое время оно приобретало прежние свойства.

    В середине сентября, когда трава уже пожухла и легла желтым ковром, все, кто мог, отправлялись на заготовку кедровых валежин и пней, богатых смолой. Из смолистых чурок кололи лучины сантиметров шестьдесят длиной и толщиной в три-четыре сантиметра.

    Кузнецы готовили орудия лова, остроги - мыйма, для кеты и для ленков малого размера - ница-мыйма.

    Из тонких, прямоствольных елочек выстругивали длинное острожище. На нижнем толстом конце вырезали желоб длиной около десяти сантиметров и шириной примерно в два сантиметра. Все три зубца остроги сложены между собой так, что представляют единое целое. К желобу сверху прикладывалась планка, которую плотно перевязывали тонким, прочным шнуром. Тогда острога, как бы крепко спеленатая, не сможет свободно "ходить" в своем ложе. Орудие лова готово к работе.

   Приблизительно в двадцатых числах сентября в каждом стойбище устанавливалось дневное дежурство на реке. Для наблюдения выбиралась длинная галечниковая коса без зарослей тальника и обязательно со слабым течением. Иногда строили лабаз, где прятались от комаров и мошек наблюдатели-мальчишки.

    По приметам, появление множества божьих коровок - хорошее предзнаменование: ожидается большой ход кеты. По другому поверью, многочисленные трясогузки, летающие по косам осенью, извещали: рыба идет в великом множестве.

   Первыми обычно прибывали самцы - амина, так называемые разведчики. Вероятно, они находили родниковые источники и оставляли какой- то специфический запах, куда устремлялись идущие следом лососи.

    Гонцы, самые крупные и сильные рыбины, потихонечку меняли серебряный цвет кожи на ярко-красные поперечные полосы, изменяли форму туловища. Если в море кета была жирной и округлой, то по ходу путешествия к верховьям рек самцы становились горбатыми и плоскими, видоизменялись челюсти, вырастали крючкообразные, длинные зубы - своего рода оружие защиты от посягательства других самцов, желающих осеменить икру, а также от хариусов и ленков, пытающихся полакомиться деликатесной пищей - икрой. У гонцов мясо все еще красное, с остатками жира.

   Кета, несмотря на то что на ее "спидометре" отмерены десятки тысяч километров морского и речного пути, поднимается по реке быстро - волна отстает. Самка - аноса маленьким, тупорылым носом дает крутую и полукруглую волну; а самец своим мощным плавником на горбатой спине как бы разрезает воду, отчего волна получается стреловидной формы. При ясной и тихой погоде издалека видны волны от стремительно поднимающейся рыбы. Ребятишки - караульщики возбужденно кричат: "Дава амыйни!" ("Кета идет!"). Мужчины в стойбище, услышав долгожданные радостные возгласы детей, бросают все дела, бегут с острогами к реке. Заходят по колено в воду и ждут подхода кеты. Когда она приближалась на расстояние броска, удэгеец, учитывая закон преломления света, метал острогу, стараясь попасть в область шеи, чтобы не оставить рваную рану на теле.

   При массовом подходе кеты основная рыбалка начинается вечером. Жители стойбища помогают грузить на бат весь необходимый инвентарь для предстоящего мероприятия. Рыбаки собираются на берегу, чтобы отдать земной поклон Сугдя - Азани - доброму рыбному духу. Самый старый удэгеец бросает в воду кусочки сухой рыбы, определенное количество маленьких лепешек, табак, пшено или рис, угощает водкой духа, приговаривая: "Сугдя-Азани, очень просим тебя, пусть на икромете - гадиги накопится побольше рыбы-дава. Зима к нам идет в гости, нам нужно заготовить много рыбы".

    Приблизительно такими словами ублажали доброго духа наши предки.

    После ритуального обряда все лодки отправляются по избранному маршруту - вверх или вниз по реке.

    Добравшись до пункта назначения, становятся лагерем, дожидаясь темноты. В оставшееся светлое время готовятся к рыбалке. В передней части бата на дне имеется специальное углубление, куда втыкается шест с остро наточенным концом высотой в полтора метра и крепко привязывается к перекладине. Затем на верхнюю часть шеста нанизывается пук смолистых лучин, туго связанный лыком. В оставшиеся минуты рыбаки согреваются горячим чаем, ведут разговоры на вольные темы.

    Темнота уже опустилась на реку. Зажигается факел, и его пламя освещает дно реки. Капли горящей смолы с треском падают на дно бата, дымятся. Все занимают места согласно рангу. Почетное место на лопато - образном носу - нитуге, занимает самый искусный и меткий рыбак. После него располагается второй номер, занимая место за факелом. Если судно вместительное, то принимает участие и третий человек, являющийся в некотором роде помехой для рулевого, заслоняя свет, идущий от факела.

    От первого рыбака и рулевого в основном зависит результат ночной рыбалки. Стоящий на носу бата человек имеет все преимущества перед остальными: может бросать острогу во всех направлениях, чего не может сделать его второй напарник.

    Обычно за рулем сидит человек, мастерски владеющий веслом и шестом, с отличной зрительной памятью. Он помнит, где начинается предательская мель, в каком месте из воды торчит сук, способный пропороть днище лодки, и где повисло над водой дерево, именуемое "расческой". Наткнувшись на него, бат может перевернуться, ветви снесут шест с факелом. Купание осенней порой - явление нежелательное.

    Искусный рулевой ведет лодку плавно, без шараханий и рывков из стороны в сторону: тогда рыба не пугается, а стоит как вкопанная, только умело бросай острогу без промаха.

   Факел имеет один существенный недостаток - быстро прогорают лучины, приходится их остатки выбрасывать в воду и вставлять очередной пук смолы. Пока пламя разгорится, уходит время, течение сносит лодку вниз. Нынче трудно установить, кто и когда придумал проволочную корзину, в которой чурочки длиной в двадцать пять сантиметров и диаметром в четыре сантиметра горели ровно и более продолжительно. Факел хорошо освещал воду и множество рыбин, занимающихся икрометанием.

    Замечено, что если река течет с востока на запад, то кета нерестится на правой стороне берега. Почему? Видимо, эта сторона получает больше солнечной энергии, чем затененная.

    Если воды не очень много и течение не слишком сильное, рыбаки поднимаются вверх и спускаются вниз к нерестящейся рыбе. Нет больше надобности толкаться шестом, роль которого сейчас исполняет острожище.

   В освещенной воде кета кажется белой, словно окутанной саваном. Можно на минуту прекратить рыбалку, созерцая процесс нереста десятков рыбин. Самка - аноса, круглая, как гладко выструганное полено, старательно копает яму параллельно берегу, выжимает желто-красную икру: цессар, цессар. Находящийся рядом самец тут же осеменяет икру и одновременно выполняет функции сторожа, отгоняя прочь остальных жителей рыбного царства.

    Самка торопливо, но аккуратно, всем телом - головой, хвостом - загребает гальку, закрывая ею оплодотворенную икру, из которой через некоторое время вылупятся мальки, подрастут и уплывут в море, чтобы потом вернуться в родную реку, дать потомство и погибнуть, как и их предки.

    В те далекие годы, о которых сейчас приятно вспомнить, нерестилища тянулись километровыми расстояниями, вода буквально кипела от множества кеты. На мелководье виднелись горбатые спины самцов, иногда кто-нибудь ради озорства выхватывал огромного лосося за хвост.

   В таких случаях у малоопытных рыбаков глаза просто разбегаются - какой рыбине отдать предпочтение? Опытный рыбак не торопясь выбирает свою жертву, бросает острогу, и десятикилограммовый самец лихо отплясывает танец смерти на бате: пятассь, пятассь.

    Часа через два рыбаки возвращаются с богатым уловом. Их уже ждут не дождутся все родственники, просто любители поесть кетовых голов, в общем, все, кто мало-мальски владеет ножом.

    Добровольные помощники дружно выбрасывают рыбу на косу, приводят в порядок бат, смывают водой рыбью слизь, остатки недогоревших смолистых чурок. После уборки начинается пиршество - выбирают самцов, отделяют голову от туловища, прихватывая часть спины до плавника, называемого чосоке. Вырезают жабры, полощут голову в чистой воде и приступают к трапезе. Сначала ножом вытаскивают глаза, от них отделя ют хрусталики и выбрасывают, а глаза проглатывают целиком. Затем берут двумя пальцами за пустые глазницы, а спинную часть - дава - чосокини хватают зубами, постепенно, кусок за кусочком отрезают у самых губ, чуть-чуть пожевав, проглатывают. Потом наступает очередь мяса на щечках - дава-сасани. Поедание головы проходит в стремительном темпе, слишком много конкурентов. Две-три минуты - и голова остается голым черепом.

    Утром все жители стойбища, включая детей, энергично принимаются за обработку улова. Женщины сначала пластают самцов, отделяя мясо от костей, делают поперечные надрезы для лучшей и быстрой просушки, распяливают на тальниковых палочках, вешают сушиться на сучках деревьев, обязательно "лицом" к солнцу. Когда висит огромное количество кеты, то издали кажется - большие красные летучие мыши прилетели отдохнуть около удэгейского стойбища, повиснув вверх ногами. На осеннем солнце рыба начинает вялиться, выделяя жир, запахом которого пропитан весь окружающий воздух. Теперь вяленая рыба называется по-удэгейски мала. Для употребления в пищу ее слегка поджаривают на огне, лучше всего на углях, она становится мягкой, вкусной. Кусочки рыбы макают в кабаний или медвежий жир, запивают жидкой кашицей из риса - дзактой. Весьма калорийная пища - охотники в тайге долго не испытывают чувства голода.

    Самку кеты тоже пластали, но на две половинки, и тоже с надрезами, сушили на специальных вешалах - дэгэму. Теперь сухая рыба стала называться нэмэктэ. Спинной хребет с головой шел на корм собакам. Сушеная кета связывалась в пучки - нэмэктэ-хэкхэ, хранилась она в подвешенном состоянии в амбарах.

    Часто слегка вяленную рыбу коптили в коптильнях - санминку, применяя для этого гнилушки - ута, из ильма или ольхи, рыба получалась золотистого цвета и необычайного вкуса.

    Из нэмэктэ готовятся различные кушанья, например, няняха. Нэмэктэ несколько дней отмачивают в проточной воде. Хорошо отмокшую, ее нарезают вермишелью, заливают растительным маслом, добавляют лук и мелко нарезанную лобу.

   Второе блюдо - сольми. Сухую рыбу отваривают, мелко нарезают, заливают растительным маслом, засыпают дисокто - диким луком, слегка солят для вкуса.

   Икру - цафа в давние времена не солили. Ее варили с жидкой кукурузной кашей. Некоторые удэгейцы сушили икру, готовя наживку для подледного лова рыбы. Основная масса выбрасывалась. Позже научились ее солить и хранить в березовых туесках.

   Из всех речных рыб на Бикине, употребляемых в сыром виде, не считая головы, лишь кета на талу готовится в мороженом состоянии. Это объясняется наличием в ее мясе паразитов. Тала - это мясо или рыба в сыром виде, фирменное блюдо многих народностей Дальнего Востока. Каждый уважающий себя хозяин дома считает долгом угостить гостя талой. Это высший закон гостеприимства. С мороженой кеты сдирают шкуру, мясо нарезают вермишелью, солят по вкусу, заправляют луком, при надобности добавляют мелко нарезанную лобу и подают к столу.

    Кета была не только продуктом питания, но материалом для пошива одежды - халатов, брюк, обуви - олочи. Шкуру снимали костяным ножом - сугбунку, не оставляющим порезов. Снятую шкуру сушили на пялках, потом удаляли мездру - алукта.

   Изделия из рыбьей кожи шили нитками, ссученными из волокон конопли или из изюбриных жил со спинной части - суму. Такие нити отличаются прочностью и долго не поддаются гниению. Обувь из рыбьей шкуры преимущественно носили осенью и ранней весной, в самую слякоть - она не боится сырости. Одежда отлично хранит тепло, не продувается ветром, имеет защитные свойства против снега и дождя - практически непромокаема.

   Из рыбьей шкуры варят отличный клей, используемый для склеивания лыжных камусов. Для длительного хранения клей варят долго, пока он не превратится в жидкую массу - студень. Ее потом сливают в плоскую посудину тонким слоем и по мере затвердения нарезают узкими полосками.

    Такой клей применяется для наклейки аппликаций при шитье перчаток, унтов и халатов.

   Таков сохранившийся со стародавних времен промысел удэгейцев, подаренный им самой природой.