Константин Михайлович Станюкович (1843-1903) - классик русской морской литературы. Более десятка романов и повестей на его счету, одни названия уже говорят об острой социальной направленности: "Без исхода", "В мутной воде", "Жрецы", "Равнодушные", "Наши нравы" и т.д. Но так уж получилось, что в памяти потомства остался он прежде всего своими морскими рассказами, именно за них в 1901 году Константин Михайлович был удостоен Пушкинской премии. Многие его морские сочинения можно и не называть - их многие читали. Путь К.М. Станюковича как писателя-мариниста был связан и с нашим городом, с дальневосточными плаваниями. Не случайно во Владивостоке одна из улиц названа в честь знаменитого писателя-морехода.

   ...Старый адмирал Станюкович был потрясен. Его младший сын, семнадцатилетний Костя, заявил, что он решил уйти из кадетского морского корпуса в Петербурге... Подумать только! Флотская семейная традиция прерывается окончательно. Перед этим, волей случая, погиб старший сын, достигший звания капитан-лейтенанта. А тут младший решил уйти с морей... Большего несчастья и позора на свою голову адмирал не мог и ожидать. И дабы не была "посрамлена честь моряка-деда" и его отцовская честь, "грозный адмирал" (так назовет отца в своей повести будущий писатель) принимает свое решение. Он ходатайствует перед директором Морского кадетского корпуса контр-адмиралом С.С. Нахимовым назначить Костю в дальнее плавание на одном из клиперов. Вот там-то в море и образуется... Там и будет ему "университет"... И вот уже ходатайство направлено на имя императора с обоснованием поддержать просьбу отца: "Учится довольно хорошо. И поведения довольно хорошего, но строптив, и увлекателен, и требует более бдительного надзора. Поэтому весьма полезно было бы послать его в продолжительное плавание".

   Скажем сразу: свое решение уйти с флота Станюкович-младший все-таки осуществил, но произошло это только через три года, после его возвращения из плавания. И отец был непреклонен до конца, бросив ему слова: "Можешь уходить, но после этого ты мне не сын!" Такие характеры! Но не будь этого сурового решения, мы бы не имели морского писателя... Словом, так за полгода до выпуска из морского кадетского корпуса сын адмирала Костя Станюкович попал на парусно-винтовой корвет "Калевала". В ту пору ему исполнилось (18 марта 1860 г.) семнадцать лет.

   18 октября 1860 года корвет вышел в кругосветное плавание. Моря, океаны, длительные переходы от порта к порту, шторма, города, земли, обыкновенное и экзотическое... И до этого Костя выходил в моря, на практику, но ведь кругосветное плавание несравнимо с кратковременным. Вот несколько строк из его дневника: " ... к утру качка стала столь ужасна, что вынужден был встать; трудно было держаться на ногах; чай пить не было возможности; вызвали всех на верх ставить паруса и мне следовало идти на марс, т.е. на верх мачты за старшего с матросами; волны были до того высоки и ветер до того силен, что корвет наш ложился на бок и черпал то одним бортом, то другим; многих начало немного укачивать; меня еще не начинало; я полез на марс; сердце замирало, как я увидел сверху корвет; казалось, волны так и проглотят его; на верху размахи были еще сильнее; мне сделалось очень дурно, меня начинало укачивать, но самолюбие и нежелание показаться перед матросами трусом удерживало меня там; меня вытравило, говоря морским выражением, т.е. вырвало; но я продолжал делать свое дело; поставили паруса, спустились на палубу; море было ужасно..." А сколько таких испытаний еще впереди! И экзотика южных широт не всегда милосердна. У берегов Явы Костя Станюкович заболел лихорадкой. По прибытию в только что основанный (год тому назад) порт Владивосток его направили в морской лазарет. В нашем городе Костя пробыл по одним данным три с половиной месяца, по другим, более мотивированным, - около десяти.

   Летописец второго года существования Владивостока, начальник поста Евгений Степанович Бурачок (он сменил прапорщика Николая Васильевича Комарова) составил интересные "Воспоминания заамурского моряка. Жизнь во Владивостоке. 1861 год.". В них он дал яркую картину жизни быта русских моряков и солдат "на краю восточной Руси". Упоминает автор и о гардемарине Станюковиче, волей судьбы заброшенного сюда и оказавшегося в лазарете. Лейтенант Бурачок пригласил Станюковича в свою командирскую комнату. Один лейтенант, другой гардемарин, оба были молоды, любили книги, пробовали себя в литературном творчестве. У Станюковича к тому времени в Петербурге в журнале "Северный цветок" уже были опубликованы первые литературные опыты - лирические стихи о юношеской любви. К тому же оба после длительного плавания остались на дальневосточном берегу. Но Бурачок здесь был с лета 1861 года: его назначили командиром поста.

   В письмах из Владивостока своей сестре, "бесценному другу", Лизе, Костя Станюкович также упоминает о Бурачке, о своем пребывании в лазарете. Послания эти очень подробные, заполнены выписками из дневника, который, к сожалению, не сохранился. Эти письма (двенадцать сестре Лизе и одно отцу) сохранились и впервые полностью опубликованы в шестой книге "Литературного архива" в 1961 году.

   "Чтобы тебе дать понять об той сторонке, куда меня занесла судьба и где, между прочим, предполагается главный южный порт Восточного океана, - обращается Костя Станюкович к своей сестре, - я выпишу тебе несколько строк из моего дневника". И начинается владивостокская экзотика: следуют выписки за 6, 7 и 8 января 1860 года. Сюжеты разные. Один из них о нападении тигра. Ночью на скотный двор через соломенную крышу пробрался тигр и удавил троих лошадей. Солдаты идут в засаду на хищника. Прапорщик Меньчук приглашает с собой и Костю Станюковича. Охота опасная. Но Костя успокаивает сестру: "Меньчук предлагает вечером идти в засаду, но я не пойду; к чему рисковать жизнью даром. Мне 19 лет, а ему 50 - разница ведь большая". "Только что я дописал эти строки из моего дневника, моя дорогая Лиза, как вбежал Мартын и сказал, что тигр у бани (это сто шагов от казармы). Раздались три выстрела; тигр ушел. Вот, мой друг, куда занесло меня."

   Но Станюкович не больно сетует на опасности, подстерегающие и на море и на суше. Опасности не обойдешь, хотя и на рожон лезть нельзя. И чувство иронии не оставляет Костю Станюковича: занесло на край света, ну и что ж... "И к пользе, потому что навык к опасностям не лишен для людей. Теперь я понимаю, как можно жить спокойно, как живут в Индии, и там, где соседи не хорошенькие Гурьевы..." "Навык к опасностям" не раз пригодится Станюковичу в его трехлетних плаваниях. Не раз он восхитится этим навыком у простых матросов: этот "навык к опасностям" отразится в его морских произведениях. А о своих встречах с уссурийскими тиграми Станюкович написал рассказ "Тигр идет". В его центре образ смелого матроса Артюшки.

   После возвращения из лазарета и окончательной поправки Константин Станюкович снова оказался в морях. Он плавал на различных судах Тихоокеанской эскадры. Молодой гардемарин находился при командующем эскадры адмирале Андрее Александровиче Попове. "Тогда находились редкие адмиралы и капитаны, которые умели делать службу осмысленной, а не каторгой или тоской", - это из рассказа "В море". Одним из таких редких адмиралов был Попов. Дружный еще с отцом, он приблизил к себе гардемарина. Константин переходил с адмиралом с судна на судно. Это, конечно, позволяло ему увидеть гораздо больше, чем если бы он плавал на одном своем корабле. Но такое положение далеко не во всем устраивало скромного и честного юношу, стремящегося к полной самостоятельности и независимости. В письмах к сестре Лизе он говорил и об этом. "... Крайне невесело бывает иногда... Я обедаю, завтракаю и пью чай у него... помогаю ему в письменных работах и он несколько раз советовал мне остаться еще лишний год здесь... Он человек деятельный и добросовестный, любит меня очень, да мне-то это не по нутру состоять при нем... Обидно предпочтение перед другими... Что все скажут... Правда, еще ничего дурного не говорят, потому что я держу себя с ним свободно и хорошо..." "Где буду дальше, опять не знаю, но желал бы не с адмиралом. Как ты ни пиши, что выгодно или невыгодно, я, по счастью, нахожусь в таких летах, когда благородство и независимость стоят, по одним уж увлечения, выше всяких выгод по службе... Что мне с выгоды..."

   Несомненно, прототипом адмирала Корнева в повести "Вокруг света на "Коршуне" и рассказе "Беспокойный адмирал" был адмирал А.А. Попов. А одним из "редких капитанов", умевших сделать морскую службу осмысленной, а не каторжной, это, конечно, капитан корвета "Калевала" В.Ф. Давыдов. Именно он отменил на корабле телесное наказание матросов и организовал обучение их грамоте. Об этом Станкович поведал в очерке "Жизнь в тропиках", напечатанном в 1863 году в "Морском сборнике". Черты характера капитана Давыдова запечатлены им также в образе капитана Василия Федоровича, человека высокой морской чести, в повести "Вокруг света на "Коршуне".

   За эти годы Станюкович побывал во многих странах, в том числе в Америке, Китае, Японии, на многочисленных островах Тихого океана. Так родилась книга путевых очерков "Из русского кругосветного плавания" (1867 год). Плавание на многих судах Тихоокеанской эскадры во многом определило знакомство будущего писателя с различными типами характеров моряков и с условиями флотской службы в экстремальных условиях. Он увидел русского человека, от простого матроса до адмирала, в бушующем океане, на палубе корабля, в матросском кубрике и на реях парусов. Станюкович впервые запечатлел его не со стороны, а изнутри, рядом с собой. Главным героем его реалистических правдивых книг, морских рассказов и повестей, стал простой человек, вчерашний крестьянский сын, а сегодня матрос. "По существу Станюкович впервые в русской литературе создал образ русского матроса - подлинного сына народа на родных морях", - пишет позже автор "Цусимы", Новиков-Прибой. Очень просто, скажете вы? Но кто до Станюковича смог сделать это? Увы, никто, хотя были написаны хорошие морские книги о путешествиях.

   Отношением к своему народу, к своему отечеству измеряется благородство личности. Еще в письмах Константин Станюкович писал не раз о своей озабоченности делами на родине: когда же освободят мужика из крепостного состояния? "Да, милая Лиза, хоть и восхищаешься иностранными землями, но все-таки нам Россия кажется милее; это чувство привязанности к родине - очень естественно и понятно, и я не принадлежу к числу тех господ, которые вроде графа Модема..., который бранил и поносил Россию каждому встречному и поперечному и уверял, что в России порядочному человеку жить не стоит... Я далек от подобной нелепости..." Подобная нелепость ни совместима с подлинной болью за Россию, за ее народ. Для Станюковича это чувство соприкосновения с народной жизнью, причастности к ней не абстрактно. Он рассказал об этом в удивительно светлой, мужественной повести "Вокруг света на "Коршуне". Девятнадцатилетний герой этой повести Володя Ашанин, породнившись с матросами в жестоких штормах длительного плавания, "оценил их, полюбил, и эту любовь к народу сохранил не всю жизнь, сделав ее руководящим началом всей своей деятельности". А какой интересный тип моряка, человека бывалого, честного и храброго, открыл Станюкович в повести "Похождения одного матроса" (она печаталась под разными названиями). Она рассказывает о жизни русского матроса Василия Чайкина на американской земле и его возвращении на родину... Кстати, и эта повесть родилась на основе плаваний Станюковича в Америку, в частности, пребывания его в Сан-Франциско.

   ...Если у Тихого океана есть свой шум, свой размах волн, свой рокот и голос, как есть он и в шуме Черного моря, и в рокоте Балтики, тоже воспетыми Станюковичем, то это шум Тихого, рокот Великого океана доходит к нам со страниц неувядающей его маринистики. И доходит он, несомненно, и до улицы Станюковича во Владивостоке, городе "на краю восточной Руси", где умеют беречь традиции русских мореходов.

   Подробно о плаваниях К.М.Станюковича на Тихом океане, о его пребывании во Владивостоке вы можете прочитать в книгах владивостокского писателя, доктора филологии, профессора Крившенко " Берег отечества" (М., "Современник", 1988) и "Дорогами землепроходцев" (Хабаровск, 1984).