Как известно из истории народов Приморья, на нынешней территории Дальнегорского и Кавалеровского районов в 7-9 веках (с 698 по 926 гг.) располагалась одна из 15 областей, называемая Тели, существовавшего тогда здесь Бохайского государства. К настоящему времени практически по всему Приморью, в т.ч. и на территории нашего района, выявлены и изучены многие поселения, города-крепости бохайцев. Следует отметить их высокую плотность расположения вблизи побережья Японского моря и по долинам крупных рек, таких как Зеркальная с крупными притоками в Кавалеровском районе, Рудная, Кривая, Монастырка и др. в Дальнегорском районе. Здесь обнаружен и изучен целый ряд бохайских стоянок.

После недавнего моего ознакомления с очередным бохайским городищем, расположенным недалеко от Ново-Монастырского полиметаллического месторождения (бывший 3-й Советский рудник), которое было выявлено еще в начале 60-х годов и осмотрено тогда известным археологом А. Окладниковым, а совсем недавно изученным дальнегорским археологом В. Татарниковым, и найденного мною там фрагмента какого-то бохайского изделия из меди (не исключено, что с золотом), в моей памяти вновь всплыла легенда о забытой бохайке, рассказанная мне в 1967 году А.Р. Раубо. одним из старейших поселенцев Монастырки-Эстонки-Мономахова-Тетюхе. Он же эту легенду узнал от своего отца, а тому, в свою очередь, рассказали старики - не то тазы, не то китайцы, проживавшие тогда в устье реки Кривой.

Суть легенды такова.

В начале 10 века на бохайские поселения с юга-запада и запада периодически совершали разрушительные набеги хорошо вооруженные мобильные отряды киданей. И вот одному из приближенных к высокому киданьскому военачальнику, прослышавшему о том, что в окрестностях этих поселений имеются месторождения руд с золотом, пришла мысль об откупе бохайцев. Он предложил бохайцам добыть два пуда золота и отлить из него бюст своего высокого военачальника и к следующему приходу киданей преподнести ему этот бюст.

Отцы города, бохайцы, посоветовались между собой, поговорили с рудознатцами- рудокопами, мастером- литейщиком и согласились с предложением киданина.

Как известно, в старину всякое ремесло было фамильным и переходило от отца к сыну и т.д. В ближайший же теплый сезон бохайские рудознатцы-рудокопы добыли из коренных месторождений и россыпей два пуда золота и передали мастеру-литейщику. Он же был и художник-скульптор. Но случилось непредвиденное: отец-мастер внезапно заболел и умер. Отливку золотого бюста киданьского военачальника должен был осуществить его сын. Но, увы, сын скульптора-литейщика в это время влюбился в девушку - бохайку из соседнего поселения и в порыве страстных чувств вместо киданьского сурена (вождя) отлил бюст своей возлюбленной.

Через некоторое время бохайские сторожевые посты известили горожан о приближении вооруженных отрядов киданей. Об этом услышал и влюбленный мастер. Предвидя печальное развитие ситуации, он схватил золотую бохайку и убежал в ближайшие сопки, где спрятал ее под одной из приметных скал.

Вошедшие в город кидани, не увидев золотой скульптуры, жестоко расправились с бохайцами: сожгли дотла все, что горело, а пойманного влюбленного мастера разрубили своими острыми мечами и сожгли в огне его плавильной печи.

Шли века, менялись народы, события, менялась история. Бохайцев сменили кидане, а их-чжурчжени. Трагическая же история золотой бохайки всегда оставалась живой и передавалась из уст в уста, от племени к племени, от народа к народу. Из века в век. И люди, проживавшие вблизи от места описанных трагических событий, на протяжении последнего тысячелетия пытались много раз отыскать легендарную золотую бохайку в окрестных горах…

(Изложена в ст.: Иванченко, А. Золотая Бохайка // Трудовое слово.-2002.-31 дек.).

Легенда о Двух Братьях

… Давным – давно это было. Еще до того, как предки моего прадеда со Стенькой Разиным за Каспий ходили, потом в бурлаки попали, а уж с Волги – сюда, на край земли русской. Тут и жить стали, тут и сказание это услышали. Как мне его передали, так и я сказывать буду.

Ну так вот. Жили на берегу океана великого, теплого, восточного два брата – Иван–охотник да Степан–плотник. Жили ни бедно, ни богато, еды хватало, и лишнее не пропадало. Иван–охотник зверя в Уссурийской тайге промышлял, шкуры звериные да меха соболиные добывал. Степан-плотник, умелый работник, тоже без дела не сидел, в поселении своем дальнегорном избы землякам ставил, колодцы рубил, лодки мастерил. Этим на хлеб-соль зарабатывал. Иногда в море ходили братья, рыбу окуня да красную нерку ловили, улов домой привозили. И была у двух братьев сестра-красавица, Марьюшкой звали. Она-то и вела хозяйство братьев своих.

И надо сказать, любили братья сестру больше собственной жизни.

Так в любви да согласии, в заботах о хлебе насущном жили они, горя не знаючи.

Да недолго та жизнь счастливая длилась. Ветер-гонец принес с отрогов Седого хребта страшную весть: дракон двуглавый, смерти не знающий, опять выкупа требует. А надо сказать, каждый год он забирал в жены самую красивую девушку поселения. А если не будет исполнено его желание, спустится дракон с Седого хребта и огнем одной головы сожжет дотла долину плодородную вместе с людьми и поселением. А потом ветром-ураганом другой головы развеет пепел по таежным урманам да морским просторам.

Да... Не знали тогда люди такой силы, чтобы выступила супротив дракона. И платили они дорогую дань много лет подряд. Каждый год по весне снаряжали они лодку долбленую, тополевую, убирали ее цветами полевыми, садили в нее девицу-красавицу и поднимали на лодке парус шелковый. Тянули лодку бечевой два крепких юноши. Тянули, опустив головы, не смея глаз поднять. И то сказать, тяжкий путь предстоял им — тянуть лодку до ворот-створов каменных. А там, из ворот тех узких, вырывался горный ветер, надувал до звона парус и уносил лодку вверх по реке, супротив течения. Исчезала лодка с девицей за семью поворотами, далеко в горах. И никто больше той девушки не видел и ничего о ней не слышал,

Немало храбрых молодцев пытались проникнуть ворота-створы, сразиться с драконом поганым, да так и не возвращались назад. Не зря в народе говорят: “Сила солому ломит”. Вот то-то и оно.

Долго ли, нет ли платили дань дракону, никто не знает. Когда плачут — слезинок не считают. Но пришла очередь наряжать-отправлять в путь неведомый Марьюшку, любимую сестру Ивана да Степана. Лодку снарядили, цветами полевыми убрали, парус шелковый поставили, бечеву крепкую с лямками широкими для братьев привязали. Повели Марьюшку к лодке. Идет она, слезами горючими обливается. Где слезинка на землю упадет, там пион-цветок вырастает…

— Дотянули братья лодку с сестрой любимой до ворот-створов каменных. А как стала Марьюшка с братьями прощаться, навек расставаться, не выдержали братья. Говорит Иван, старший брат: — Не пустим мы тебя одну. Вместе с тобой в лодку сядем, спрячемся и поплывем во владения змея лютого.

— Верно! — говорит Степан.

—Хватит ему, треклятому, горе-дань собирать, людей обижать. Померяемся силами в смертном бою. Может, и сложим мы головы наши, но не посрамим чести. — Только успели братья принять решение да придумать план, как из ворот-створов каменных вырвался ветер, верный слуга дракона. Заскрипела мачта, наполнился парус, и помчалась лодка с сестрой да братьями к владениям драконовым. Плывут они вверх по реке, вперед зорко смотрят, щиты на оборон держат, мечи к бою приготовили. Знали братья, на что пошли, на что решились. Очень любили они свою сестру Марьюшку и жизнь за нее положить не жалели.

Гонит ветер лодку тополевую вверх по реке. Уж шесть поворотов проплыли... А за седьмым вдруг открылась перед ними долина сказочная, вся в багульнике розовом. Прямо от реки на гору высокую к замку драконову ведет лестница беломраморная. У той лестницы перила широкие, площадки, беседки резные, По бокам, в золотых вазонах, растут сосны да кедры, такие маленькие, что шишки меньше головки булавочной.

Только подошла лодка к лестнице, как вдруг потерял парус ветер, обвис, и остановилась она, словно якорь бросила. Из пещер-конур, что по бокам лестницы были, вышли два тигра уссурийских, огромных, страшных.

Оскалили они пасти зубастые, стали по бокам и повели Марьюшку вверх по лестнице к замку дракона Сихотэ-алинского. Прячась, поднимались вслед за сестрой и братья. И уж так высоко оказались, что орлы ниже их парили, облака внизу дождем проливались. Наконец очутились они на площадке около храма. Стоял тот храм на краю скалы черной. И было из этого храма только два выхода: один вниз, в бездну глубокую, другой — вверх, в чертоги дракона.

Стоит Марьюшка ни жива ни мертва на площадке черной, над бездной страшной. Только и давало ей силы, что братья где-то рядом. А и братья готовы за сестру жизнь положить, да им тоже ждать не мед, когда не известно, что дальше будет…

Вдруг из-под купола самой высокой башни драконьего замка сорвалась птица великих размеров. Сделала круг и уселась аккурат напротив сова, не сова, только все в ней птичье, а голова женщины. Но еще больше удивилась она, когда птица заговорила:

—Слушай меня, девица, слушай меня, красавица. Слушай, меня, птицу вещую, старую да мудрую. Не противься желанию и воле твоего господина и повелителя дракона, смерти не знающего. Покорись ему, стань рабой-женой, ласковой да послушной. И будут тогда тебе в награду богатства несметные. Ну а коли не покоришься ему, ждет тебя смерть неминучая. Выйдет Медведь-гора и столкнет тебя вниз со скалы в бездну глубокую. И никто на свете не узнает, что жизни в неволе ты предпочла смерть. Здесь некому ценить подвиги людей.

Тут Марьюшка на хитрость пошла. Спрашивает:

— Расскажи мне, птица вещая, коль соглашусь я стать рабой-женой дракона, долго ли мне придется смерти его ждать, чтобы снова вольной стать. Ведь и у смерти не знающего должна быть смерть?

— Есть, есть у дракона смерть, да не дано ее найти никому. Смерть его на две части разделена, на две жемчужины. И каждая из них — третий глаз драконьих голов. А бессмертие его оттого, что кто отрубит одну голову дракона — тотчас каменеет и не может срубить вторую. Было уж так! Многие храбрые богатыри пытались сразиться с драконом, да только в камень превращались. Вон их сколько по берегам реки стоит — храбрых да безымянных. Сама видела, пока сюда плыла.

— Спасибо, птица вещая, за твой правдивый рассказ, — говорит Марьюшка. — А теперь лети за Медведем-горой. Пусть проводит меня к выходу, а к какому — только ему скажу.

— Хорошо, девица-умница! Хорошо, красавица. Спешу-лечу Медведя-гору звать, тебя провожать. Смотри, не ошибись, ласковая, не упусти своего счастья. — Захохотала птица и улетела.

Между тем стали братья Иван да Степан совет держать, как им злого дракона одолеть. Только решили - сговорились, глядь, идет Медведь - гора. На задние лапы поднялся — в пять раз выше братьев оказался. Да только не испугались братья. Выхватили богатыри острые мечи, выставили вперед медные щиты, заслонили собой Марьюшку и начали с Медведем-горой биться. Долго бились, но одолели.

Не успели с Медведем-горой расправиться, напали на них тигры-стражники, чтобы не дать братьям уйти. Да только и в этой битве не посрамились братья. Стали тесно плечом к плечу, и снова закипел страшный бой. Трудно было Ивану да Степану, но нашли они силы и одолели тигров. Сбросили их вниз в ущелье бездонное. Только гром по горам прокатился.

Услышал это дракон поганый, выглянул из замка и видит: убегает вниз по лестнице девушка красоты неписаной. Тут дракон не выдержал, стал выползать из замка своего, чтобы догнать и наказать непокорную.

А братья только того и ждали. Как только вылез дракон, забил по бокам тяжелым свинцовым хвостом с серебряным наконечником, так и бросились к нему братья. В этом наконечнике главная сила дракона хранилась. Не долго думая, начали братья его меч сечь. Дракон взмахнет хвостом — горы рушатся. Мечи братьев притупились от битвы жаркой. Наконец изловчился Степан и, только дракон занес серебряный наконечник над Иваном, рубанул мечом, что в двух руках держал, и покатилась драконова сила вниз со скалы, как гулкий колокол!

Бросились братья к реке, бегут за чудовищем один с правой стороны, другой с левой. Рубят дракону лапы свинцовые, чтобы не догнал он сестру их, Марьюшку. Да не тут-то было! Лишь у самого моря нагнали его братья. Сжег дракон по пути падь плодородную, вот- вот спалит и поселение. Некогда было раздумывать братьям, когда увидели они, как гибнут люди в огне, как на месте человеческого жилья остается голая выжженная земля.

-Прощай, братка, прощай, сестра, — прошептал тогда Иван-охотник. — Живите, люди, счастливо! — И со всей силы опустил свой тяжелый меч на огнедышащую голову дракона. Упала она к ногам Ивана. В миг окаменел он.

— Так не жить же тебе, идолище поганое! — прокричал Степан-плотник. — Прощай, сестра любимая, прощайте, люди! Живите в радости...

Со свистом рассек воздух его боевой меч, и вторая голова дракона упала наземь. И Степан окаменел.

Укатились мутные жемчужные глаза дракона в море, и не стало на земле его черной силы.

Глянула сестра на застывших братьев, бросилась на скалистый мыс, что далеко в море вдавался. Помочь бы, да чем поможешь? Слышат братья голос сестры, стоят рядышком в синем море, а ответить не могут. Да, видно, не зря в народе говорят: “Глуби моря не высушить, горю сердца не вымучить”. Так Марьюшка и приходила каждый день на тот мыс. Придет, сядет, горюет. Рассказывает, что помнят люди братьев, пожертвовавших собой ради их счастья...

— Дедушка, это ты о тех скалах, которые Два Брата называются?

— О тех самых, Юранька. А напротив этих скал есть мыс. Раньше его называли Марьин мыс.

— А я видел, дедушка, Двух Братьев, и Марьин мыс видел! Там еще маяк стоит.

— Верно, внучек, верно. “Хорошо тому добро делать, кто добро помнит”. Помнят и люди о двух братьях, остались от тех времен названия: Медведь-гора, Горелая падь, Тигровые ключи. Там, где братья дракону свинцовый хвост обрубили с серебряным наконечником, нашли геологи руду — свинец да серебро, а там, где братья свинцовые лапы дракону отсекли, — свинцовые рудники открыли. Пока их семь по берегам реки, но дай время – и восьмая драконья лапа отыщется.

- Я вот все думаю, дедушка, конечно, это сказка, но ведь люди-то такие есть? Или были?

И были, и есть. Есть люди, кому людское счастье дороже собственного…

(Сюсюркин, Е.С. Золотой водопад: были и небыли. - Владивосток: Дальневост. кн. изд-во, 1988.-108 с.).

Сопка Тяжелого камня

Очень давно это было…

Только самые старые старики помнят про это. Но и они видели не сами, а слышали от своих отцов, а те — от своих дедов. В золотые долины Приморья пришли чужие люди и стали притеснять свободных охотников и рыболовов. А потом и совсем покорили мирных людей. Худо стало жить.

Но нашелся среди людей тайги человек с горячим сердцем по имени Адунга. Он любил жизнь, как цветок любит солнце, любил родину, как добрый сын любит мать. И больше всего на свете любил он свободу. Только свободному человеку радостно сияет солнце и голубеет небо. Только на свободной земле легко дышать и жить.

Так сказано...

Не подчинился Адунга коварным принцам и, собрав много отважных охотников, стал биться с врагами. Много недругов истребили они, но врагов было больше, оружие у них было лучше. Пришельцы были коварны и хитры. Настал тяжелый час, когда были убиты все товарищи Адунги и остался в живых он один. Но и он был смертельно ранен.

Собрав последние силы, отбиваясь от врагов взобрался Адунга на высокую сопку, откуда было видно далеко во все стороны. Он смотрел на синее море, на раскинувшуюся кругом родную тайгу и думал о том, что он умирает и больше не увидит своих друзей, не услышит песен девушек из родного стойбища и что его любимая родина будет стонать под властью злых людей. И слезы катились по его щекам, падая на дикий, поросший седым мхом серый камень...

Но сильнее тоски и боли поднималась в нем ненависть к тем, кто отнял у его сородичей свободу и убил его лучших товарищей. И высохли слезы на щеках Адунги. Взор его снова стал острым, и сердце наполнилось ненавистью. И воскликнул Адунга:

— Я хорошо пожил на свете и много кровожадных врагов убил своей рукой. Я жил свободным и свободным умираю... Так пусть же любовь к родине и ненависть к врагам, переполняющие мое сердце, не умирают вместе со мной. Пусть люди, которые будут жить после меня, отомстят врагам за мою родину, за моих товарищей, за меня...

Так сказал отважный Адунга, последний раз вдохнул холодный осенний воздух и умер.

Так сказано...

С тех пор прошло много лет. Много воды унесли бурные горные речки в холодное синее море. Молодые побеги стали старыми деревьями и умерли. Из их семян выросли новые деревья, и они стали старыми. Но имя Адунги не было забыто.

Однажды с той стороны, где заходит солнце, в тайгу пришли новые люди. У них были сильные руки и веселые глаза.

А человек, который смотрит прямо на людей и громко смеется, не может быть дурным. Их послал Великий Вождь, человек, который научил людей завоевывать свободу и счастье.

Посланцы Великого Вождя помогли народу Адунги прогнать злых людей. Охотники и рыболовы стали жить свободно и счастливо, как мечтали Адунга и его товарищи.

Люди с любовью вспоминали мужественного охотника, но никто не знал, где находится его могила.

И вот юноши отправились далеко в тайгу, туда, где сражался Адунга. Они прошли через семь больших рек и семь высоких хребтов. Их обувь износилась на острых камнях, одежда изорвалась о сучья деревьев.

Они не нашли могилу героя, но нашли сопку, сложенную из чудесного камня. Камень был очень тяжелый и блестящего, синеватого отлива.

И поняли люди, что тяжелый камень—это сердце Адунги, полное любви к родине и ненависти к врагам. Родная земля сохранила его для людей. И назвали люди это место, где умер Адунга, сопкой Тяжелого камня.

Так сказано...

Люди стали добывать этот камень и в огнедышащих печах выплавлять из него металл

А когда черный злобный враг напал на наш страну и закипел бой, какого еще не видела земля, люди стали превращать металл, добытый из сопки Тяжелого камня, в тысячи тысяч пуль, которые разили врага.

И эти пули — кусочки горячего сердца Адунги — всегда наготове в ружьях бойцов, которые стоят на границах страны и оберегают ее счастье и покой.

(Шумков, О.А. Волшебное перо. - Владивосток: Дальневост. кн. изд-во, 1975.-104с.)

Легенды о Краснореченском

“Давным-давно это было. Жил в лесу великан Митька. Однажды отправился Митька медведей ловить. Долго шел. Пробирался среди деревьев, перешагивал через реки и, наконец, пришел. Остановился, оглянулся по сторонам, затаился и стал ждать. И тут великан увидел медведя, а сеть возьми, да порвись. “Эх, уйдет мишка, чем же сеть заменить?” Вдруг подул сильный ветер и сорвал с великана шапку, она упала и накрыла зайца. Понял Митька, что можно Шапкой и “косолапых” ловить. Так попался под Митькину Шапку и медведь. Медведь рвался, ревел, а Митька пошел дрова собирать, чтобы тут же сварить и съесть медведя. Великан собрал много дров и пошел назад. Но стало уже темнеть и Митька не нашел свою Шапку. Так и ушел домой ни с чем. А Шапка превратилась в сопку.

Вот так и появилась сопка “Митькина Шапка”.

Сочинил Валиев Игорь

“Гармошка”

“Когда-то эта сопка не имела названия. Но с тех пор, как здесь поселились люди, появилась эта легенда. Загуляли парни. Поспорили, кто заберется на самую высокую гору с гармошкой и споет лесным жителям песни, тот будет считаться самым ловким, смелым, сильным. Один такой смельчак нашелся. Он почти добрался до вершины, но тут увидел медведя. Испугавшись, парень бросил гармошку. Прошло несколько дней. Охотник из соседнего поселка пошел на эту сопку поохотиться. Увидев медвежьи следы, пошел по ним и вдруг увидел гармошку. Хотел поднять, да не тут-то было. Рассмотрев внимательно, заметил, что меха начали каменеть. А через год селяне увидели, что на самом верху сопки, растянула свои меха каменная гармошка”.

Рассказала Хитрина Лена

“Медвежка и Змеинка”

“Жила-была хозяйка сопок. И было у нее две дочери. Одну звали Хозяйка Камней, а другую Хозяйкой Леса. Хозяйка Камней любила ходить по голым скалам и камням, была грубой, холодной и некрасивой. А Хозяйка Леса все время проводила среди зверей и была доброй и красивой. Злая сестра завидовала ее красоте, искала повод поссориться. Ради забавы она убивала любимцев Хозяйки Леса, но этого ей казалось мало. Добралась она и до своей сестры. Хозяйка Камней убила бедную девушку. Но и после своей смерти Хозяйка Леса призраком ходила по лесу и защищала зверей и птиц. Вскоре, любимцы Хозяйки Леса - медведи, собрались на одной сопке и решили проучить Хозяйку Камней. Однажды они окружили ее, и Хозяйка Камней от страха и от злости окаменела, и превратилась в каменную сопку. Эту сопку прозвали Змеинкой, потому что на нее сползлись все змеи. А ту сопку, где медведи держали Совет - Медвежкой. Хозяйка Леса в благодарность засыпала эту сопку вкусной, красной ягодой-брусникой”.

Рассказала Галимулина Наташа.

[к началу]