Не молоток, не звонкое зубило
Сжимал бохаец жилистой рукой,
А грубое кремневое рубило,
Отточенное горною рекой, -
И глыбу сек!

От взмаха к взмаху
Яснее и естественней черты
Из камня проступавшей черепахи
Ему являлись в отсветах мечты.

Суровый труд!
По телу пот как бисер.
Отеком ссадин горбилась рука…
Пучком травы он лоб горячий вытер
И затянулся струйкой ветерка.

Вдруг за спиной мелькнули чьи-то тени:
Всплеск тетивы – стрела в висок!
Как огненные ягодки женьшеня,
Упали капли крови на песок…

Прошли века – раздора, страха,
И столько царств развеялось дотла!
Медлительно дошла к нам Черепаха.
Отстала быстролетная стрела!

С вершины сопки кажется село
Макетом, помещенным под стекло:
За синеватой дымкой к ряду ряд
Игрушечные домики стоят.

Отсюда, сверху, верится с трудом,
Что наделен душою каждый дом,
Что этот мир устроен для житья –
Моё село, Корсаковка моя!

За каждой сельской дверью – свой уют:
Здесь спят и любят, плачут и поют,
И без глубокомысленных затей
Готовят пищу, пестуют детей.

Родной мне мир с окраины любой –
Зеленый, пряный, снежный, голубой…
Вот почему, и странствия любя,
Так трудно уезжать мне от тебя!

Теперь пришли крутые времена,
Опять страна межой разделена,
И всех мастей злорадное ворьё
Вновь празднует пришествие своё!

Но как же трудно душу не сгубить
И продолжать – и верить, и любить!
А с верхотуры кажется село
Макетом, помещенным под стекло…